Activista Alnur Ilyashev. Fotografía usada con autorización.
A simple vista, se han manifestado muchos cambios en Kazajistán en el transcurso de los últimos años. El 19 de marzo de 2020, el presidente Nursultan Nazarbayev, que gobernó el país desde la independencia en 1991, dimitió [1] de su cargo. Su sucesor, Kassym-Jomart Tokayev, prometió liberalizar el espacio político y promover reformas.
Sin embargo, el arresto del activista Alnur Ilyashev sugiere que la libertad de expresión continúa siendo un sueño lejano con el nuevo presidente de Kazajistán. El 22 de junio, condenaron [2] a tres años de «libertad restringida» al activista y defensor de derechos humanos por el delito de difundir «información falsa». Ilyashev fue aprehendido el 17 de abril [3] tras escribir publicaciones en Facebook en las que acusó a funcionarios del partido gobernante, Nur Otan, de corrupción e incompetencia por su manera de reaccionar ante la pandemia de la COVID-19. Lo liberaron finalmente el día que recibió su veredicto [3], el 22 de junio.
Si Ilyashev infringe cualquiera de estas restricciones es probable que cumpla una condena en prisión.
Entrevisté a Ilyashev para saber su opinión sobre cómo las autoridades kazajas lidian con las voces críticas y el futuro del activismo civil en este país de Asia Central. Se editó esta entrevista por motivos de brevedad.
Madina Aimbetova (MA): Alnur, ¿cuáles son tus impresiones con respecto a lo que te sucedió?
Альнур Ильяшев (АИ): Все началось с того, что в 2018 году я несколько раз подавал в суд на акимат Алматы в связи с отказами в проведении митингов и загрязнением воздуха. Затем в начале 2019 года активистка Санавар Закирова решила создать политическую партию «Наше право», и мы с активистом Маратом Турымбетовым поддержали ее. Однако учредительный съезд был сорван. При этом нас вызвали в полицию и предупредили, что если люди все-таки соберутся, это будет расценено как несанкционированный митинг со всеми вытекающими последствиями. После этого мы подали на акимат, департамент полиции и партию Nur Otan в суд.
Alnur Ilyashev (AI): Todo comenzó en 2018, cuando pedí en varias ocasiones al Gobierno de la ciudad de Almaty [nota del editor: la ciudad más grande y antigua capital de Kazajistán] por denegar el derecho de manifestación y por el problema de la contaminación del aire. Luego, a principios de 2019, la activista Sanavar Zakirova decidió crear el partido político Nuestro Derecho (Наше право en ruso), y la apoyamos junto con el activista Marat Turymbetov. Sin embargo, disolvieron la asamblea establecida; nos citaron a la estación policial y advirtieron que si las personas se congregaban nuevamente, lo considerarían como una manifestación realizada sin la aprobación de las autoridades, con todas las consecuencias que esto implicaba. Después de eso, demandamos judicialmente al Gobierno de la ciudad, al Departamento de Policía y a Nur Otan.
MA: ¿Cómo se relacionó esto con el partido Nur Otan?
АИ: Мы посчитали, что партия Nur Otan препятствовала созданию партии «Наше право», опасаясь появления неудобного конкурента. Но наш уточненный иск, в котором упоминались председатель партии Нурсултан Назарбаев и его заместитель Бауыржан Байбек, на момент всех этих событий вокруг создания партии занимавший пост акима Алматы, суд не принял. Помимо этого я попытался через суд лишить Байбека звания почетного гражданина Алматы, обосновав это тем, что человек, который активно продвигал спорный проект по строительству горнолыжного курорта «Кок-Жайлау» и переименовал одну из центральный улиц в честь еще живого (обычно такое делается посмертно) Нурсултана Назарбаева, недостоин носить это звание. Но и этот иск у меня не приняли. Думаю, это очень задело Байбека. Затем осенью 2019 года на нас подали в суд партия Nur Otan и четверо ее членов, которые посчитали наши публикации с заявлениями о воспрепятствовании созданию партии «Наше право» со стороны Nur Otan порочащими их честь, достоинство и деловую репутацию. Этот процесс тоже закончился не в нашу пользу: суд обязал нас опровергнуть эти сведения и выплатить каждому из истцов-членов партии по 1,5 миллиона тенге. А в апреле 2020 года в отношении меня было начато досудебное расследование, причем в основу обвинения лег суд с Nur Otan и его членами.
AI: Tal como lo percibimos, el partido Nur Otan estaba obstruyendo la creación de Nuestro Derecho, pues le inquietó la competencia de un contendiente nuevo e inconveniente. Pero no se admitió nuestra demanda específica, en la que mencionamos al presidente del partido, Nursultan Nazarbayev, y a su vicepresidente Bauyrzhan Baybek, en ese entonces alcalde de Almaty. También intenté que despojaran a Baybek de su título de ciudadano honorario de Almaty, basado en dos hechos: promovió activamente la construcción del controvertido complejo de esquí Kok-Zhaylau, y por renombrar una de las calles principales de Almaty con el nombre de Nursultan Nazarbayev, mientras el expresidente aún está con vida (esto se hace normalmente cuando han muerto). Argumenté que Baybek no tiene la autoridad moral para ostentar ese título, pero el tribunal también lo rechazó; el asunto realmente lo afectó a nivel personal. Luego, en otoño de 2019, el partido Nur Otan y cuatro de sus miembros nos demandaron. Creyeron que un artículo en el que dijimos que obstruyeron el registro de nuestro partido constituyó un ataque a su dignidad, honor y reputación profesional. El juicio concluyó de manera desfavorable para nosotros: el tribunal nos obligó a retractarnoss de nuestras declaraciones y pagar a cada uno de los demandantes la suma de 1.5 millones de tenges (2460 dólares estadounidenses). Luego, en abril de 2020, iniciaron un proceso de investigación preliminar en mi contra, basado en este antecedente con el partido Nur Otan y sus miembros.
MA: ¿Cómo se relaciona ese caso anterior con tus problemas legales actuales?
АИ: В обвинительном акте сказано, что я не сделал выводы из того суда и продолжил распространять ложную информацию. В частности, написал три критических поста о Nur Otan в Facebook, которые могли привести к тяжким последствиям. И на основании этого меня приговорили к трем годам ограничения свободы.
AI: La fiscalía declaró que no acaté el fallo del tribunal en ese caso, por lo que continué difundiendo información falsa. En realidad, escribí tres artículos críticos sobre Nur Otan en Facebook, que pudieron haber sido la causa. Basados en eso, me condenaron a tres años en prisión.
MA: También te prohibieron participar en actividades públicas por cinco años. ¿Cómo te hace sentir eso?
АИ: Я выпадаю из активной общественно-политической жизни на предстоящий электоральный период — в скором времени у нас должны состояться выборы в мажилис и маслихаты. А это демонстрирует политическую подоплеку моего дела. Ранее я через СМИ говорил о том, как действовать в отношении нарушителей принципа честных выборов. Дело в том, что результаты парламентских выборов будут влиять на количество получаемых той или иной партией денег из бюджета. Согласно существующим правилам, за каждый голос, отданный за партию, которая войдет в парламент, будет даваться по 3% от минимальной заработной платы, то есть около 1,3 тысячи тенге (3,2 доллара по текущему курсу). Например, за 2018 год партия Nur Otan получила из бюджета свыше 5 миллиардов тенге именно по этому принципу финансирования. В этой связи, если на предстоящих выборах будут нарушения (кто-то будет делать вбросы, приписывать голоса, подделывать протоколы и т.д.), они, по сути, будут соучастниками в мошенничестве с целью хищения бюджетных средств в пользу конкретной партии. И, может быть, из-за того, что я был автором идеи привлекать нарушителей за мошенничество, меня решили нейтрализовать. Чтобы я не мог заниматься продвижением этой тактики и осуществлять наблюдение за выборами. Кроме того, я не смогу участвовать в выборах как кандидат — и из-за запрета, и из-за наличия судимости. Да что там выборы — я, юрист, теперь даже не смогу вступить в палату юридических консультантов, чтобы заняться частной практикой, потому что для этого требуется справка об отсутствии судимости. Получается, мне и в политическом, и в экономическом смысле «подрезали крылья». Но ничего, переживем, – не я первый, не я последний.
AI: No puedo participar en ninguna actividad de la vida sociopolítica durante el próximo periodo electoral (pronto se llevarán a cabo los comicios de nuestros parlamentos nacional y local), lo que prueba que mi juicio fue instigado desde el punto de vista político. Ya antes había abordaado el tema de las violaciones del principio de las elecciones libres y justas a través de las plataformas mediáticas. El problema es que el resultado de las elecciones parlamentarias influenciará la cantidad de financiación disponible que cada partido reciba del presupuesto estatal. De acuerdo con la regulación actual, el Estado ofrece 3 % del salario mínimo mensual, es decir, 1300 tenges o 3,2 dólares estadounidenses por cada voto que reciben los partidos que logran obtener escaños en el Parlamento. Por ejemplo, en 2018, el partido Nur Otan recibió más de 5000 de tenges (12,2 millones de dólares estadounidenses) del presupuesto estatal gracias a este sistema. Por lo tanto, cualquier violación del código electoral, como manipulación de votos, falsificación del registro de votos o papeletas, pueden equivaler a que las personas intentan robar más fondos del presupuesto estatal para su partido. Quizá porque se me ocurrió la idea de acusar a los culpables de fraude electoral decidieron suspender mi actividad, así no podría promover esta idea y darle seguimiento a los comicios. Adicionalmente, debido a la prohibición que me impusieron y mis antecedentes penales, ahora no puedo postular como candidato en las elecciones. Aparte de esto, a pesar de que soy abogado de profesión no puedo afiliarme a la Cámara de Asesores Legales ni abrir un bufete privado. Para realizar eso, necesito una certificación que confirme que no tengo antecedentes penales. Como consecuencia, «cortaron mis alas» y suprimieron cualquier actividad económica o política en la que pudiese participar. Por supuesto, sobreviviré. No soy el primero que termina en esta situación, tampoco seré el último.
MA: ¿Valió la pena todos tus esfuerzos de activismo cívico?
АИ: Меня сейчас уже называют политиком новой формации. Если это так, то я, скорее всего, «политик по принуждению». Я долгое время был очень лоялен к властям, даже голосовал за Назарбаева, потому что не видел ему альтернативы. Но потом понял, что все эти ребята во власти не справляются с возложенными на них задачами. Да, на госслужбе есть много грамотных, честных граждан. Но в то же время есть и немалое количество некомпетентных и корыстолюбивых людей, о чем свидетельствуют громкие задержания, приговоры за коррупционные преступления и вообще кризисная ситуация в стране, которой он управляют. Но если конкретная политическая сила не справляется, то она должна уступить место другим. И кто-то должен это потребовать вслух. У меня хватило на это знаний и смелости. И, видимо, я действовал достаточно эффективно, раз получил такую реакцию властей. Мне иногда говорят: зачем тебе это надо, ведь ты рискуешь собой, своим здоровьем и, может, даже жизнью? На это я отвечаю: в нынешней ситуации молчать уже невозможно.
AI: Las personas dicen que soy una nueva clase de político. Si ese es realmente el caso, probablemente sea un «político por obligación». Fui bastante leal a las autoridades durante un largo tiempo: voté por Nazarbayev porque no vi otra alternativa. Luego comprendí que esos poderes no cumplen con sus obligaciones. Sí, existen muchos ciudadanos honestos y bien preparados que laboran en el Gobierno. Pero también hay una buena cantidad de personas incompetentes que están allí solo para enriquecerse. Eso se puede observar en todos los arrestos vergonzosos, las acusaciones de corrupción y la crisis general que afecta al país que gobiernan. No obstante, si una fuerza política es incapaz de darse abasto, debe retirarse y ceder el espacio a otros. Y alguien tiene que expresar eso en voz alta. Tuve la suficiente conciencia y valentía para hacerlo. Y tal parece que fui bastante eficaz, dada la reacción de las autoridades. En ocasiones, me preguntan: ¿Por qué necesitas todo esto? ¿Por qué arriesgas tu salud, incluso tu vida? Y yo respondo: en la situación actual, es imposible guardar silencio.
MA: Mencionas la necesidad de permitir que otros se hagan cargo. Pero ya sucedió: tenemosun nuevo presidente, Kasym-Jomart Tokayev. ¿Cómo evalúas su mandato presidencial?
АИУ меня есть определенные ожидания, особенно в связи с его бэкграундом. Токаев – дипломат. Он прекрасно знает механизмы защиты прав человека и понимает, насколько это важно. Понимает, какую роль это играет для сохранения мира и стабильности не только в стране, но и во всем мире. Плюс у него хорошее образование, хорошая база. Он – выходец из интеллектуальной среды. У меня есть надежда, что он может что-то сделать. Но мы понимаем, что в текущий момент это не всегда возможно, тем более что он сам подписал указ о необходимости согласования назначений на ряд важных государственных постов с председателем Совета безопасности, которым сейчас является Нурсултан Назарбаев. Этим он, на мой взгляд, подчеркнул, что Назарбаев, который также возглавляет партию Nur Otan, по сути, остается в управлении государством. Токаев же выполняет больше представительскую функцию. В принципе, это нормально для некоторых форм правления, например, в Германии делами заведует канцлер, а президент только документы подписывает. Конечно, Токаев какие-то решения самостоятельно принимает. Но он сам ранее говорил в интервью, что советуется с Назарбаевым по ключевым вопросам. Полностью независимый политик так не делал бы.
AI: Tengo algunas expectativas, particularmente dada su experiencia. Tokayev es diplomático. Conoce muy bien los mecanismos de derechos humanos, y también su importancia. Sabe cuán importantes son para mantener la paz y la estabilidad no solo en Kazajistán, sino en todo el mundo. Es una persona bien preparada y proviene de un contexto intelectual, por consiguiente, albergo la esperanza de que pueda lograr algo. Pero también debemos entender que esto no siempre es posible, dada la situación actual. Él mismo firmó una orden que decreta que todos los nombramientos de altos cargos gubernamentales tienen que ser aprobados por el director del Consejo de Seguridad, que es Nursultan Nazarbayev. Con esto, dejó en claro que Nazarbayev, quien sigue siendo el presidente de Nur Otan, es todavía quien está a cargo de este país. Tokayev desempeña el papel de representante. Eso es normal bajo algunas formas de gestión pública. Por ejemplo, en Alemania el canciller gobierna y el presidente está para firmar documentos. Por supuesto, Tokayev toma sus propias decisiones, pero reconoció que solicita la opinión de Nazarbayev en asuntos claves. Un político independiente verdaderamente no actuaría de esa manera.
MA: ¿Es el momento propicio para que la sociedad civil de Kazajistán inicie un diálogo con las autoridades?
АИ: В начале 2000-х годов шел рост цен на нефть, на сырьевые товары. Соответственно, росла наша экономика. И тогда системные проблемы немного смазались, их было не так видно на том фоне. Но это оказалось кратковременным везением. А потом все посыпалось, и после 2009 года мы пребываем в перманентном кризисе. Ситуация все сложнее и сложнее. Дошло до того, что сейчас государственные мужи вынуждены обращаться к гражданам, чтобы они делали пожертвования на борьбу с коронавирусом. Где наши хваленые резервы? Часть активов Национального фонда арестованы в рамках судебной тяжбы нашего правительства с молдавским бизнесменом Анатолом Стати. Это деньги народа, заработанные на наших ресурсах, и мы не можем ими полноправно воспользоваться! Все эти экономические проблемы заставляют людей открывать глаза. Еще важную роль сейчас играют социальные сети. Есть книга Мойзеса Наима «Конец власти», где говорится, что активисты, блогеры, журналисты уже воспринимаются как микровласть — эти граждане в отсутствие больших ресурсов могут оказывать влияние на политические процессы. И именно Интернет и соцсети дают им такую возможность. Сейчас люди могут самостоятельно найти ту или иную информацию, провести фактчекинг, выразить свое мнение и т.д. А на этом фоне перемены неизбежны. Тем более что масса людей, которые хотят изменений, растет с каждым годом. И от того, будут ли власть и гражданское общество действовать сообща или, наоборот, противодействовать друг другу, зависит, какими будут эти изменения.
AI: A principios de los años 2000, el precio del petróleo y demás materias primas se elevó, y la economía de Kazajistán creció paralelamente. En ese entonces, esos problemas sistemáticos no fueron tan evidentes. Pero fue un periodo breve de buena suerte y posteriormente todo se derrumbó. Hemos estado en un estado de crisis permanente desde 2009. La situación se ha vuelto cada vez más difícil, hasta el punto que los funcionarios tuvieron que solicitar a los ciudadanos contribuir con dinero para combatir eñ COVID-19. ¿Qué sucedió con las reservas financieras del país que fueron elogiadas durante muchos años? Parte del Fondo Nacional de Petróleo [4] de Kazajistán está congelado como parte de una demanda que existe entre nuestro Gobierno y el empresario moldavo Anatol Stati. Ese dinero pertenece al pueblo, se generó de los recursos nacionales de Kazajistán, y a pesar de eso ¡no podemos utilizarlo! Todos estos problemas económicos están obligando a las personas a abrir los ojos. Los medios sociales también juegan un papel clave. Moisés Naím escribe en su libro El Fin del Poder [5] que activistas, blogueros y periodistas se pueden considerar como un micropoder por sus méritos propios. Es decir, los ciudadanos que se ven privados de los recursos abundantes pueden influenciar el proceso político. Internet y los medios sociales brindan esta oportunidad, ya que permiten que las personas descubran cosas por cuenta propia, verifiquen hechos y expresen sus opiniones. En este contexto, los cambios son inevitables, puesto que la cantidad de personas que desean el cambio aumenta cada año. La naturaleza de esos cambios se definirá mediante una de dos vías: existe cooperación o un conflicto entre las autoridades estatales y la sociedad civil.
MA: ¿Qué le depara el futuro a Kazajistán?
АИ: Я думаю, общество способно помочь президенту запустить реальные реформы, когда у него созреет соответствующий запрос. Поэтому пора начинать равноправный, полноценный, открытый диалог со всеми силами, которые сейчас есть на политической арене. Я считаю, что при наличии каких-то проблем в государственном управлении о них надо говорить честно и в лицо.
AI: Creo que la sociedad tiene la capacidad para ayudar al presidente a promover reformas reales cuando el momento de exigirlas sea oportuno. Es por eso que ha llegado el momento de iniciar un diálogo equitativo, verdadero y transparente entre todas las fuerzas políticas. Creo que si se manifiesta algún problema que afecte la gestión pública, se tiene que debatir de manera honesta e imparcial.